А вообще за последние лет десять – пятнадцать нормативные «шараханья» в тех или иных параметрах охоты, восприятии государством этого традиционного, любимого и массового для России вида природопользования в целом, как чего-то не очень нужного, даже обременительного, для него, государства, сделало жизнь нашего многомиллионного охотничьего сообщества откровенно некомфортной.
Написал — государство, но оно ли, родимое?
Как заметил один известный политолог, может быть, это та часть чиновничества, которая так «показывает кукиш» этому самому государству, заведомо зная, что то, что они «сконструировали», не работает? И просто не предназначено для миллионной армии охотников?
Что не так с Правилами охоты? Куда исчезли магазины «Дары природы»? Почему мы стали стесняться одежды из меха? Прочему государство усложняет жизнь «человеку с ружьем», пожалуй, самого законопослушного его гражданина?
И что нужно сделать, чтобы многовековая традиция ресурсосберегающего этого вида природопользования, генетически встроенная в наш менталитет и всегда помогавшая нам быть неотъемлемой частью евразийского ландшафта, не канула в Лету, не растворилась в «зеленой парадигме» и прочих чуждых для нас «ценностях»?
До появления 209-го ФЗ «Об охоте» все изменения в Правилах охоты на протяжении десятилетий, как в советские времена, так и в постсоветские, происходили все же в системе координат той самой Главохоты и того самого Росохотрыболовсоюза, общественной, но вертикально-интегрированной организации.
Да, в постсоветские времена уже основательно «раздербаненной», но все-таки еще системы. За ее параметрами следили и, что важно, отвечали за эти параметры известные в стране ученые, которым доверяло охотничье сообщество. Без их одобрения ключевые решения в системе охотпльзования не принимались. Эта система работала, причем в тесной связи с потребкооперацией, и была успешной.
Лезть в этот «калашный ряд», будучи «не в курсе» таких наук, как «зоология», «научное охотоведение», «популяционная биология», «охотничья ветеринария» и прочих полезных наук, на которые опиралась вполне успешная система охотничьего главохотовского хозяйства, было «не с руки» и как-то «стеснительно».
Но ушла «связка» Черномырдин — Улитин, которая еще придерживалась этой «системы координат». Постепенно ушли в страну «вечной охоты» и многие наши выдающиеся ученые-биологи и охотоведы и одновременно заядлые охотники, влияющие на эту «связку».
И «серьезные люди от капитала», большая часть из которых глухаря видела только в кино у Згуриди или Дроздова, но уже успела попробовать «на зуб» «африканскую пятерку», утвердились во мнении, что охотник и ученый-охотовед — это одно и то же.
А «заядлость» и ресурс (финансовый, административный) легко заменят талант и многолетнее постижение биологической науки. И настал момент, когда уже изрядно «прореженное» российское системное охотничье хозяйство превратилось в «антисистему».
За последние десятилетия «РОГ» и другие охотничьи издания опубликовали, наверное, не одну сотню статей с фактами и аналитикой, указывающими на то, что «антисистема» не справляется с адекватным контролем и охраной ресурса и адекватной организацией массового пользователя.
И знаменитая записка К. Чуйченко президенту, в том числе и «…о возврате переданных полномочий на федеральный уровень…», с резолюцией «Согласен», казалось бы, указывала путь возврата к той самой «системе». Которая должна справляться. Но «возврата» не произошло. Почему? Да потому, что «антисистема» — тоже система и «реформированию» не подлежит.
Ее можно только сломать. Как, прикрываясь «чудодейственной» «рукой рынка», сломали работавшую систему. Впрочем, «рука» оказалась чужой, вороватой и приспособленной в основном для обшаривания российских ресурсных «карманов». «Замковым камнем» этой «антиситемы», по мнению многих наших ведущих ученых-охотоведов, стал ФЗ № 209, упразднивший отраслевую систему.
Я могу, конечно, ошибаться. Но нескончаемая с конца «нулевых» череда переделываемых «Правил» охоты, постоянно «выдающих на-гора» «ляпы», вызывающие недоумение рядовых охотников, как раз и является порождением этого ФЗ, о чем тоже написано множество статей и книг этими учеными-охотоведами и простыми охотниками.
Фундаментальной основой этих «ляпов» является отсутствие связи ключевых норм этих «Правил» с ключевыми же особенностями биологии опромышляемых популяций охотничьих зверей и птиц, осуществление которой по плечу только мощной науке. Эти ключевые нормы — сроки охоты, нормы и способы добычи и территории, на которых эта добыча осуществляется.
Ключевые особенности биологии охотничьих видов зверей и птиц — это их популяционная дифференциация — популяционная структура, это сама структура популяции, например половая, возрастная и территориальная, в том числе, сезонное перераспределение, — ближние и дальние миграции. А самое главное, это мониторинг всего этого.
Включая тщательный мониторинг добычи, например, оперативный популяционный мониторинг добычи по всей миграционной цепочке от мест размножения до мест зимовки. Есть ли такой мониторинг сейчас? Предполагаю, что нет. Есть ли формализованные научно-исследовательские структуры, которые могли бы осуществлять такой мониторинг?
Смело могу предположить, что — нет. Недавно правительство высказалось за необходимость законодательной конкретики в том, «кто» и «за что» должен отвечать в мониторинге этого вида природопользования. Она появилась? Конечно, нет. Кто-то за это ответил? В законе по-прежнему нет на это указания.
В законе по-прежнему присутствует «список», где есть «утки» и «гуси». Наличие такого «списка» в законе, мягко выражаясь, нонсенс. Вот именно поэтому мы и имеем те Правила, которые имеем. Помните про «зеркало», на которое бессмысленно «пенять»?
Может ли страна снова перейти на столь необходимые ей, как говорят, «индустриальные рельсы»? В охотпользовании, без возврата системного отраслевого устройства, без возрождения настоящей отраслевой науки, не может. Не может и без адекватной организации охотничьего сообщества. «Рельсовая война» «зеленых партизан», похоже, закончилась не в пользу главохотовского системного охотничьего хозяйства.
Почему «согласовываются» сроки весенней охоты с WWF? Почему ограничиваются, без научного обоснования, сроки весенней охоты и нормы добычи (например, «один» краснодарский «гусь»)? «Охотничье хозяйство» в России «гринписовское» или российское? А где повсеместное разведение по уникальным отечественным методикам нашенских глухарей в Европейской части России?
Вот они, высокотехнологичные «индустриальные рельсы»: казалось бы, давай прокладывай! А кто препятствует переходу известной «вальдшнепиной группы» под «российское крыло»? Денег нет? А кто, «прячась» за 209-й ФЗ, десятилетиями не переходит на популяционный миграционный мониторинг нашего главного ресурса — водоплавающих птиц?
И где национально ориентированное «Соглашение» об использовании и охране мигрирующих российских уток, гусей и вальдшнепа? Почему «медвежья квота» осваивается только на треть? Это что же за «квота» такая?
Можно ли увеличить параметры «охотничьего процесса»? По объемам добычи, по срокам, по территориям? Можно. И очень существенно. Российский потребитель может получить тысячи и тысячи тонн ценной мясной продукции, совершенно иное рекреационное качество охоты и иное качество охраны угодий и мониторинга ресурсов.
А Государство Российское самый главный для него «ресурс» — своих хорошо подготовленных, морально и физически, защитников. Но для этого нужен высокотехнологичный контроль этого самого «процесса». Экспериментаторство с «процессами» привело, как известно, к катастрофе в Чернобыле.
Ликвидация глубоко структурированного «системного охотпользования» с привлечением настоящей науки, подготовленного и организованного охотника, привела к тому, что адекватный контроль за состоянием «ресурса» (охотничьих животных) и их «пользователя» (охотничьего сообщества) утерян.
Особо актуально это для огромных территорий к востоку от Урала. Реальная наука, например, ВНИОЗовская, «отделена от государства». А как быть с «реформированными» «рельсами» ЗМУ, ведь не изобретено ничего, что бы могло его заменить?
Об этом пишет в своей известной книге «Учет численности охотничьих животных» профессор Кузякин. Где популяционный мониторинг миграций массовой пернатой дичи и, даже его добычи, а это главный российский охотничий ресурс? Государству необходимо отраслевое устройство охотничьего хозяйства. Только так охоту можно вернуть в экономику.
Любое же «увеличение» добычи без популяционного мониторинга, в широком смысле этого слова, как и любые «эксперименты» с «правилами охоты», это очередные «чернобыли». Малые и большие. И не надо забывать о биологическом оружии «партнеров», к применению которого надо быть готовым.
Летом этого года исполнилось десять лет той самой записке К. Чуйченко. Охота в России за это время «устроенной» не стала. Прежде всего, массовая охота на массовый ресурс — пернатую дичь. Недавно министр отчитался перед президентом об увеличении численности амурского тигра. Хорошо. А как быть с «краснодарским гусем»? Он по-прежнему «один»?
Надо, чтобы и с нашими «гусем» и «глухарем» у миллионов наших охотников было хорошо. И как быть со «священной коровой» 209-го ФЗ, который, ежегодно обрастая новыми поправками, по-прежнему стоит «на страже» этого, по сути, «неустройства»?
Получается, что, «охраняя» наши российские ресурсы охотничьих животных от наших же российских охотников, «антисистема» по-прежнему предлагает ему того самого условного «одного краснодарского гуся»?
А своим «нормативным молчанием» об адекватном национально ориентированном устройстве охоты на мигрирующую пернатую дичь в России «помогает» европейским «партнерам» осваивать, по сути, наши, воспроизводящиеся у нас ресурсы, по своим собственным «партнерским» «правилам»? Из газовых пузырей на Балтике пора извлекать уроки.
Как там у древних: «Друзьям — все, а остальным — закон»? Так кому же «друг» ФЗ № 209?
Андрей Линьков 14 декабря 2022
Источник |
